cheshire_pig (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
cheshire_pig) wrote2007-07-29 02:48 am
cheshire_pig) wrote2007-07-29 02:48 am
На ночь.
Черт, что же это за проклятье такое, что я больше двух дней ни в одном месте усидеть не могу, а? Или это потому, что у евреев тяга к перемене мест в крови? Ну так не до такой же степени, в конце-то концов! Меру все-таки знать надо.
Уложил детей (выкупал, вытер, одел в пижамы, почесал спинку, поцеловал в нос, подержал на руках, пофырчал в ухо, изображая ежика, выслушал положенное количество визгов, пожелал спокойной ночи, и все это два раза), а потом на ночь глядя собрался и умотал обратно в Москву. За два часа дороги понял, почему люблю Мураками.
Собственно, еще с Пильняка, да. Кто читал, помнит: то ли повесть, то ли рассказ у него такой был, про русскую девушку, вышедшую замуж за японского офицера. Где-то в начале 20-го века, что ли. Там муж всю дорогу ничига не делал, а только книгу писал. Несколько лет писал, потом издал и сделался знаменитым. А потом его жене кто-то перевел, и жена в одночасье бросила все и рванула на родину. Потому что в книге было подробное описание ее, жены, жизни за все эти годы с ним, с характерным для японцев вниманием ко всем мелочам и характерным же для японцев отсутствием традиционного для европейца табу на определенные темы. То есть, там могло быть в деталях описано, скажем, как женщина ведет себя в постели. То есть, до мелочей. Или как, пардон, испражняется. Или еще что-нибудь столь же естественное для человека, сколь и немыслимое для вынесения на широкую публику в европейской этической концепции. В общем, пафос Пильняка состоял в том, что муж предал жену ("Лиса - бог предателей"), а смысл самой книги - в том, что либо писатель Пильняк нифига не понимал, о чем писал, либо же о том, что жене с мужем нехудо бы несколько лучше отдавать себе отчет в том, с кем жить собираешься. Книги под рукой нет, а по воспоминаниям - первый вариант ближе к истине.
При этом вот в этом внимании к мелочам, действительно свойственном японской прозе, сокрыт известный шарм, и если уметь эти мелочи правильно передать, то удовольствие для неленивого читателя гарантировано. Только и в самом деле уметь надо. Скрип кожи кресла, когда садишься. Ощущение от руля, когда упираешься к него ложбинкой между указательным и средним пальцем на стыке дерева и кожаной накладки. Подрагивание руля на неровностях дороги, и ответные усилия - только кистью - чтобы удержать его в прежнем положении. Усилия минимальные и по большей части рефлекторные. Скольжение сухими пальцами по полировке руля. При въезде на хороший участок дороги рефлекторно пригибаешься от удара колесами о кромку нового асфальта, и немедленно за этим расслабленно откидываешься и только сейчас понимаешь, в каком напряжении был всю дорогу по этим выбоинам. Поиск сигареты наощупь с темноте, не отводя глаз от дороги. Всегда по одному маршруту: сперва карман на двери, потом карман в сумке на соседнем сиденье, потом гнездо для стакана рядом с гнездом для пепельницы. Сигареты как раз там, и я это прекрасно знаю еще с момента поиска предыдущей сигареты, но искать тем не менее все равно начинаю по заведенному алгоритму: сперва карман на двери, и так далее.
С каждой мелочью может быть связан длиннейший ряд ассоциаций, и разматывать цепочку можно сколь угодно долго и далеко; в результате описание простой двухчасовой поездки выливается в объемистый очерк, а то и в повесть, если фантазия позволит. И дальше дело только в писательском таланте, памяти и свободном времени. Ну и еще в потребности с кем-то всей этой ерундой делиться.
Все это, в общем, можно и не читать.
Уложил детей (выкупал, вытер, одел в пижамы, почесал спинку, поцеловал в нос, подержал на руках, пофырчал в ухо, изображая ежика, выслушал положенное количество визгов, пожелал спокойной ночи, и все это два раза), а потом на ночь глядя собрался и умотал обратно в Москву. За два часа дороги понял, почему люблю Мураками.
Собственно, еще с Пильняка, да. Кто читал, помнит: то ли повесть, то ли рассказ у него такой был, про русскую девушку, вышедшую замуж за японского офицера. Где-то в начале 20-го века, что ли. Там муж всю дорогу ничига не делал, а только книгу писал. Несколько лет писал, потом издал и сделался знаменитым. А потом его жене кто-то перевел, и жена в одночасье бросила все и рванула на родину. Потому что в книге было подробное описание ее, жены, жизни за все эти годы с ним, с характерным для японцев вниманием ко всем мелочам и характерным же для японцев отсутствием традиционного для европейца табу на определенные темы. То есть, там могло быть в деталях описано, скажем, как женщина ведет себя в постели. То есть, до мелочей. Или как, пардон, испражняется. Или еще что-нибудь столь же естественное для человека, сколь и немыслимое для вынесения на широкую публику в европейской этической концепции. В общем, пафос Пильняка состоял в том, что муж предал жену ("Лиса - бог предателей"), а смысл самой книги - в том, что либо писатель Пильняк нифига не понимал, о чем писал, либо же о том, что жене с мужем нехудо бы несколько лучше отдавать себе отчет в том, с кем жить собираешься. Книги под рукой нет, а по воспоминаниям - первый вариант ближе к истине.
При этом вот в этом внимании к мелочам, действительно свойственном японской прозе, сокрыт известный шарм, и если уметь эти мелочи правильно передать, то удовольствие для неленивого читателя гарантировано. Только и в самом деле уметь надо. Скрип кожи кресла, когда садишься. Ощущение от руля, когда упираешься к него ложбинкой между указательным и средним пальцем на стыке дерева и кожаной накладки. Подрагивание руля на неровностях дороги, и ответные усилия - только кистью - чтобы удержать его в прежнем положении. Усилия минимальные и по большей части рефлекторные. Скольжение сухими пальцами по полировке руля. При въезде на хороший участок дороги рефлекторно пригибаешься от удара колесами о кромку нового асфальта, и немедленно за этим расслабленно откидываешься и только сейчас понимаешь, в каком напряжении был всю дорогу по этим выбоинам. Поиск сигареты наощупь с темноте, не отводя глаз от дороги. Всегда по одному маршруту: сперва карман на двери, потом карман в сумке на соседнем сиденье, потом гнездо для стакана рядом с гнездом для пепельницы. Сигареты как раз там, и я это прекрасно знаю еще с момента поиска предыдущей сигареты, но искать тем не менее все равно начинаю по заведенному алгоритму: сперва карман на двери, и так далее.
С каждой мелочью может быть связан длиннейший ряд ассоциаций, и разматывать цепочку можно сколь угодно долго и далеко; в результате описание простой двухчасовой поездки выливается в объемистый очерк, а то и в повесть, если фантазия позволит. И дальше дело только в писательском таланте, памяти и свободном времени. Ну и еще в потребности с кем-то всей этой ерундой делиться.
Все это, в общем, можно и не читать.