Про любовь.

Любимый вид досуга вьетнамцев - колесить парами на мопеде.
Строго говоря, мопед во Вьетнаме это больше чем мопед. Это семейный автомобиль, детская коляска, грузовик, такси и хозяйственная тележка в одном флаконе. Разве что не танк. Теоретически, из него и самолет можно бы сделать, но людей жалко. Вид семьи в полном составе, рассекающей по Ханою на одном-единственном мопеде, зрелище не для слабонервного европеоида, а для вьетнамца - наиобычнейшее дело. К теще на блины. Сидят папа-мама, а внизу, там, где у нормального мопедиста ноги, сидит себе младенец года или двух от роду, ничем не привязаный, а к маме сзади примотано еще одно дитя. Мы все гадали, какая у них тут смертность на дорогах. Или они и в самом деле виртуозы тараканьих забегов, или же им проще "новых родить, чем этих отмыть". Но смотрится жутковато, надо сказать.
Да, так вот. Вьетнамцы рассекают на мопедах, причем ближе к вечеру состав экипажей меняется. Он, во-первых, сужается до пилота и стрелка-бортрадиста, а во-вторых, строго соблюдает гендерный паритет. Это молодежь, которой негде. Поскольку от социалистической модели экономики Вьетнам отошел еще не очень давно, квартирный вопрос перед молодежью стоит в полный рост, а традиционалистские тенденции в общественной морали мешают влюбленным предаваться радостям плотского единения на глазах у всех. Поэтому к вечеру они съезжаются к двум ханойским озерам, сидят там попарно подле своих мопедов и "нечеловечески смотрят вдаль". И то сказать: в зарослях риса особенно не уединишься, а джунгли далеко, и к тому же там водится всяческая живность, способная организовать влюбленной паре прослушивание Шопена лежа буквально одним укусом.
Я эту живность видел, хотя и в заспитрованном виде. В бутылке, преисполнена гордости за весь ползучий род, застыла вставшая в третью позицию кобра. Пасть разинута, капюшон в положении "сильный дождь", на очках по семь диоптрий. В пасти висит живность. В ней что-то сантиметров тридцать росту, а цвета она зеленого - то ли от тяжелой судьбы, то ли просто косит под защитницу окружающей среды. Вот эта самая змейка, более всего напоминающая упитанный шнурок, и является, оказывается, самой непримиримой противницей любовных утех вьетнамцев в соплеменных джунглях. Названия ее я не запомнил, но, учитывая особенности вьетнамской фонетики, нетрудно догадаться, что напоминает оно то ли три, то ли четыре удара в страдающий сильным насморком колокол.

Бутылку я купил. Помимо кобры и зеленого шнурка в ней поместилось еще с пол-литра жидкости явно спиртосодержащего вида. На бутылке обнаружилась наклейка с рецептом: по ма-аленькому стаканчику на ночь в случае люмбаго, радикуита и еще пары-тройки подобных недугов. Рядом с этой бутылкой стояла другая: в ней кобра победила скорпиона и держала его за импотентски обвисший хвост. Вот сравнить надписи мне тогда в голову отчего-то не пришло, а жаль: можно было бы попробовать разобраться, победа над каким из гадов придает заспиртованной кобре какие целебные качества.